Вы разглядываете барельефы, украшающие постамент, и они рассказывают. Вот женщина-болгарка встречает .советского воина хлебом и солью. Вот советский солдат обнимает старика болгарина. Вот солдат поднимает на руках ребенка...
Когда я смотрю на эти сцены, на скульптуру солдата, я вспоминаю своего доброго старшего друга, солдата Семена Ларина, которого я узнал и полюбил в Пловдиве в 19.46 году.
Семен Ларин слыл богатырем. И как все настоящие богатыри, он не похвалялся своей силой. Был скромным, работящим человеком, исправно нес свою солдатскую службу.
Сеня был родом из воронежской деревни. Обыкновенный парень, который с автоматом прошагал всю Украину, Румынию, Австрию, а после войны попал в Болгарию. Здесь он нашел много друзей среди жителей Пловдива, называвших его ласково «братушкой».
Когда я впервые увидел памятник советскому воину в Пловдиве, сразу же вспомнил его, Сеню Ларина.
Сеню видели на улицах Ясс, Клужа, Брно, откуда вместе с другими советскими воинами он выбивал фашистов. На его гимнастерке среди нескольких медалей сверкали две на голубой и оранжевой ленточках— за освобождение Будапешта и Вены...
А с памятником встреча у меня произошла значительно позже, когда я уже знал о нем и когда приехал в Болгарию спустя почти четверть века после моего знакомства с Семеном Лариным.
Мне было известно, что через десять лет после открытия памятника, в 1967 году, ему посвятили свою песню «Алеша» поэт Константин Ваншенкин и композитор Эдуард Колмановский, и песня эта в тот же год была исполнена у памятника Краснознаменным ансамблем имени А. В. Александрова.
В песне композитор удачно использовал тему народной болгарской песни «Гей, Балканы!». Видимо, поэтому, а также потому, что она получилась задушевной и простой, и, конечно, потому еще, что болгары успели полюбить памятник в Пловдиве, песня стала в Болгарии любимой. А пловдивский городской совет принял решение сделать ее гимном города. Каждое утро передачи радиостанции Пловдива начинаются мелодией этой песни...
Наша туристская группа приехала в Пловдив апрельским вечером. Стемнело, когда я вышел на улицу. Народу было мало. Со стороны Родопских гор дул сильный ветер, шел снег. Было очень странно видеть снежные хлопья здесь, в Пловдиве, где, помнится, в военном сентябре стояла жара.
Ноги сами несли меня по пустынной мостовой, я сворачивал в улицы, которые смутно узнавал, и в конце концов очутился рядом с холмом, возле того дома, где когда-то жил.
Холм терялся в снежной мгле. Свет от фонарей едва пробивался сквозь метель, фигуру солдата разглядеть было невозможно. Я только мысленно мог представить его.
Рано утром я вновь стоял у подножия холма. О вчерашней метели напоминала лишь мокрая трава. Небо над городом голубело. Холм возвышался передо мной в молодой, весенней зелени.
Холм Освободителей. Так стали называть эту зеленую гору после того, как на ней открыли памятник Советской Армии.
Я поднимался по ступеням широкой лестницы, вглядываясь в черты молодого солдата на постаменте, и лишь теперь мне по-настоящему открылось все его величие. Фотографии не могут передать этого. В Болгарии много хороших памятников, поставленных в честь Советской Армии-освободительницы. Но памятник в Пловдиве отличается особой задушевностью. Он воспринимается не только как символ победы, а и как образ простого и близкого нам человека.
Болгары, показывая этот памятник, поведают вам о том, как первый вошедший в Пловдив советский солдат принял из рук болгарки букет роз и сказал: «Пока наши руки держат оружие, розы не будут забрызганы кровью». Потом вспомнят слова великого болгарского поэта Христо Ботева, погибшего в прошлом веке в борьбе за свободу родины: «Кто в грозной битве пал за свободу — тот не умирает». А пловдивчане, особенно если это люди старшего поколения, обязательно вспомнят одного из тех русских солдат, с которым их навеки сдружила судьба.
Имя у этого солдата может оказаться любым — Иван, Федор, Василий. Но ваш знакомый болгарин обязательно будет произносить его с сердечной теплотой — Ваня, Вася, Федя.
Солдата, стоящего над Пловдивом, болгары называют Алешей.
Кто первый и когда назвал его так, осталось неизвестным. Но посетив Болгарию и убедившись, как велика любовь болгар к Советской России и ее армии, вы поймете, что только так — ласково и нежно—мог быть назван здесь этот изваянный болгарским скульптором советский богатырь.